Царевич и Лягушка [СИ] - Анчутка

id="id9">

Часть 9

Яга и Серый пили чай с брусничным вареньем. Гуша трудилась за веретеном. Из кудели тянулась невзрачная серая нитка, лишь при внимательном взгляде изредка радовавшая глаз серебристым блеском. Баюн то ли мурлыкал, то ли тихо похрапывал.

— На северной стороне леса пока спокойно, — рассказывал Серый. — У Чистых ключей, на опушке, нашел заплутавшего домового, у него хозяин переехал, а его с собой не захватил. Тот с горя и пошел куда глаза глядят. Еле спровадил его в деревеньку обратно.

— Ай-ай-ай, — сокрушенно протянула Яга. — Как же так можно? Что за хозяин такой, который на новое место без домового едет?

— Мало ли. Сейчас всяких людей полно. Есть и те, кто вообще в домовых не верит.

Бабка покачала головой. Верь, не верь, а у нерадивого человека в новом доме начнет все из рук валиться, дела не будут спориться, а то и шишига какая заведется…

— А, кстати! — спохватился Серый. — Я тут на один холм приметный наведывался. Смотри-ка, Гушка, что нашел!

Девочка уставилась на ладонь оборотня. Там лежало крохотное перышко, переливаясь, как язычок пламени, всеми оттенками оранжевого.

— Жар-птицы! — обрадовалась Гуша.

— Скоро опять прилетят. В следующий раз возьму тебя туда, сама увидишь. Красивые птицы, спору нет, только бестолковые. Всей пользы — перья вместо лучины использовать… Хотя, когда стая их по небу летит, действительно есть на что посмотреть.

Гуша бережно спрятала перышко в карман.

— Завтра отправлюсь вглубь леса, проверю, что там творится. И еще давно не был у реки Гнилуши, тоже неплохо бы разведать.

Девушка встрепенулась.

— А можно, я пойду к Гнилуше? — с надеждой спросила она.

— Ну еще чего, — тут же возразила Яга.

— А что тут такого? — не понял оборотень. — Там вряд ли что-то опасное будет, проверка-то больше для порядка. Людское поселение близко совсем, и не какое-нибудь — стольный город Тридесятого царства почти до опушки доходит!

— Вот именно, — веско произнесла бабка. — Подальше бы Гушеньке от людей пока держаться.

— Бабушка, я осторожно! — воскликнула девушка. — Я сперва по берегу пройдусь, у речных обитателей поспрашиваю, что и как. А потом, если все в порядке, лягушкой обернусь, и на тот берег отправлюсь. Хоть издалека на людей вживую посмотрю!

Оборотень внимательно наблюдал за напарницей.

— До реки три дня ходу, — заметил он. — Пешком ты нескоро обернешься, а подвезти тебя я не смогу, мне в другую сторону.

Гуша задумалась, потом ее осенило.

— Бабушка! А можно я клубочек возьму? С ним за пару часов доберусь. Только не твой, а свой, я уже почти его закончила. Как раз и испытаем, а?

Яга с сомнением покосилась на кудель.

— Не маловат он на такую дорогу?

— Туда точно хватит, и на обратный путь примерно до середины. А там дойду потихоньку, заодно и к Лешему загляну навестить. Можно, а?

Может, Яга и не согласилась бы, но Серый так выразительно на нее посмотрел, что бабка сдалась.

— Ладно, — проворчала она. — Пойдешь завтра с утра, и чтоб через два дня была здесь! От Гнилуши воробья ко мне какого-нибудь отправь, что добралась. Допрядай и спать! Времени тебе даю — пока лучина не догорит.

Повеселевшая Гуша принялась за пряжу, а Серый поднялся.

— Пора мне отправляться, — сказал он.

Попрощавшись с помощницей, оборотень вышел на крыльцо. Воздух был прохладный и сырой. Рядом встала Яга.

— И куда мы деточку отправляем, Сереженька, — уныло начала она.

— Всю жизнь ее от людей прятать не будешь, — возразил Серый. — Ей уж четырнадцать, пора привыкать самостоятельно в разведку ходить. Речка та — самое милое дело, опасная нечисть там отродясь не водилась — Тридесятая столица слишком близко, а с неопасной она справится, в крайнем случае — убежит. И люди ей неопасны, не то что мне — если что, лягушкой обернется и в камыши, поди найди ее.

— И то верно, — пробормотала Яга.

— Ладно, пошел я, — уже мягче сказал Серый. Прыгнул на траву, подмигнул бабке желтым волчьим глазом и был таков.

Часть 10

На площади перед царским теремом собралась толпа. Бояре, стражники, купцы, да и простого люда было немало. Государев указ глашатаи озвучили еще накануне, и теперь любопытствующий народ жаждал зрелищ пуще хлеба.

Царевичи переминались с ноги на ногу на крыльце терема. Старший о чем-то тихо говорил с воеводой, средний спал на ходу, младший о чем-то напряжено размышлял.

Наконец, из терема показались надежа-государь с казначеем. Царь был при полном параде, казначей, сопя, тащил реквизированный накануне воеводин лук и несколько стрел с разным оперением.

Царь, подбоченясь, оглядел толпу. Раздались робкие аплодисменты и редкие приветственные крики. Сочтя, что для столь раннего часа и неполностью проснувшихся людей этого вполне достаточно, надежа кивнул, взял у казначея лук и стрелы и протянул сыновьям.

Первым предстояло стрелять старшему сыну. Он попробовал тетиву, зачем-то взвесил лук в руке, долго и тщательно прицеливался и наконец выстрелил.

Стрела взвилась вверх, перемахнула через крыши близлежащих домов, до икоты напугала летевшую по своим делам сороку и, исчерпав силу инерции, свалилась во двор богатого, нарядно изукрашенного теремка.

Воевода удовлетворенно хмыкнул в бороду. Породниться с царской семьей не повредит, особенно учитывая, что родниться предстояло не с кем-нибудь, а с самим наследником Тридесятого престола. Накануне он ненавязчиво намекнул старшему, что у него целых три красавицы-дочки на выбор и царевича такой расклад вполне устроил, во всяком случае, это было надежнее, чем стрелять наугад. Довольно переглянувшись, сообщники уступили лук среднему сыну.

Последовавший выстрел заставил народ на площади пригнуться, а самых слабонервных обратил в недолгое, но позорное бегство. Стрела свистнула над самыми шапками собравшихся, и, не пролетев и нескольких саженей, воткнулась в ворота одного из купеческих домов, стоявших вокруг площади. Когда обомлевший царь осмелился приоткрыть глаза, из домика уже с радостными причитаниями выскочила дородная купчиха. Дочка скромно выглядывала из-за двери, но и видимый в проем фрагмент девицы впечатлял. Царевич остался невозмутимым, справедливо полагая, что купчиха, у которой хватило средств возвести добротный дом в самом центре стольного города, дочурку без приданного не оставит.

Младший сын неохотно потянулся за луком. Царь, глядя на него, помрачнел. Этот отпрыск доставил ему меньше всего хлопот, а против предстоящей государю свадьбы вообще не возражал. Однако в спешном порядке женить старших, оставив в покое младшего, никак не получалось.

— Давай, Ванюша, — расчувствовавшись, подбодрил царь.

Иван-царевич коротко кивнул отцу, решительно натянул лук и выстрелил.

Часть 11

Растрепанная и взмокшая Гуша с трудом продралась через густой подлесок, окинула взглядом окрестности